Hunt: Showdown - When Shadows Dance

В это DLC входит один легендарный Охотник, два легендарных оружия и одно легендарное приспособление: - Хаяли (легендарный Охотник); - Карагез (легендарная Springfield 1866); - Хадживат (легендарный Scottfield Model 3 «Стриж»); - Ламба (легендарная сигнальная ловушка). В предрассветный час, когда тени танцуют в свете костра, а тьма свободна от пытливых глаз, Кукловод может устроить вам представление. На свет извлекается потертая ткань, а с ней пройдоха Карагез и важный Хадживат. Пусть перевод Хаяли с турецкого не идеален, даже угрюмый Охотник будет покатываться со смеха, а то и лить слезы над злоключениями Карагеза и Хадживата. Жизнь самого Хаяли сокрыта за покровом сказаний и загадок — итога расколотого надвое рассудка. Кое-какие подробности о ней считаются достоверными. Говорят, он был солдатом и настоящим героем, о котором знал сам султан Османской империи. Воевал дни напролет, а ночи коротал за разыгрыванием сценок театра теней — забавы, которой его научил отец. По неведомой нам причине он подался в Америку. Там он завязал с кровопролитием и стал зарабатывать на жизнь представлениями, странствуя с бродячими лицедеями, нищими комедиантами и ужасными циркачами. То ли этого было мало, то ли, напротив, чересчур, но Хаяли взялся за старое и принялся охотиться, загоняя жертв в тенях. Если слишком долго смотреть его представление, ты будто попадаешь в пространство между светом и мраком. Дерганые движения Карагеза и Хадживата становятся плавными, они начинают говорить раскатисто, будто извлекая воздух из легких, тела обретают объем, да и сама ткань будто дышит жизнью. Когда такое случается, Карагез и Хадживат начинают рассказывать историю из тех, что не звучат на их родине. Двух друзей (друзей ли?) постигает неудача: Хадживат оказывается в клетке, будь то темная тюремная камера или дворцовая золотая клетка. Карагез придумывает план. Оба вступают в страшный бой и остаются с лицами, разбитыми до неузнаваемости. Они зализывают раны и извлекают уроки, потом один покидает тюрьму, другой же остается. Персонажи расходятся под известную фразу Карагеза: «Да простят мне мои грехи»